Предание о Straight edge
От Яна МакКея,
Записанное с его слов Beth Lahikey
Для книги
All Ages: Reflections on straight edge И пересказанное Питом из Москвы.
(это, на самом деле очень стремный пересказ, дохуя пропущено, все исковеркано, надеюсь, в скором времени появится нормальный адекватный перевод всех интервью из этой великой книжки и мы его опубликуем).
Ян МакКей – в прошлом, основатель Teen Idles, Minor Threat, Embrace, сейчас он в Fugazi. Лейбл, в основании которого он принимал непосредственное участие, Dischord rec. выпустил за десятилетия работы многочисленные пластинки, ставшие классическими. Интервью взято 3 января 1996 года.
Во первых, как ты втянулся в музыку? Какие команды повлияли на тебя? Как так случилось, что ты связался с таким угаром как сХе? Что ты думаешь о сХе теперь?
Не, ну, во-первых, когда я еще был пацаном, я угорал от разных шняг вроде Джимми Хендрикса и Битлов… для меня изначально было понятно, что у меня нет таланта, чтобы играть самому музыку. Я думал, что это могут только крутые профессионалы и я в душе не имел, что когда-нибудь залезу на сцену. Я не стал и пытаться, хотя постоянно слушал разную музыку все это время.
Я был скейтером с 13 до 17 лет примерно. Я рассекал, слушая Теда Нугента, тогда он был реально моим кумиром. И одной из вещей, что мне очень в нем нравилось было то, что он не пил. Я тоже никогда не пил в детстве, я вообще не употреблял ничего такого. Все мои друзья постоянно нажирались и употребляли наркотики, а меня это просто не интересовало. Для меня вообще скейтботдинг было идеальным времяпрепровождением, так как я не зависел в нем от разных людей, я мог просто выйти на улицу и покататься.
Когда мне стукнуло 17 и я пошел в старшие классы, я там был единственный непьющий, и парни прикалывались надо мной. Меня называли «общественное сознание». Меня постоянно дразнили по этому поводу, я просто не мог воткнуть, почему не пить – это такое преступление. Это был конец 70х, имейте в виду, тогда просто каждый тинейджер курил траву. Все кого я знал, пили или смолили, а тех, кто этого не делал, считали реальными идиотами, ботанами и ублюдками. Мне не нужно было догнаться какой-нибудь хренью. Мне просто было не до хуйни, и мне не нравилось, что меня выставляли идиотом. Я стал агрессивно позиционировать свою трезвость, типа: «Я не пью, и че, у тебя проблемы??».
Где то между 78 и 79 годами я впервые услышал о панк роке. Сначала эта тема показалась мне чересчур нигилистичной, вроде того, что говорили масс медиа о Sex Pistols. Я был фаном Нугента и его творчество фигово сочеталось с этим. Некоторые мои близкие знакомые, тем временем, втягивались в панк, они давали мне заценить кое какие записи. Меня изначально потрясло, что это была совершенно некоммерческая музыка. Большинство команды, которые мне попадались, были из Англии, они полюбому не могли иметь здесь никаких прибылей от продаж, и тем не менее, они становились все популярнее. Здесь была пердь, здесь все слушали Флитвуда Мака, слушать команды вроде The Jam или Generation X было просто безумием. Жесткий прорыв, по отношению к тому, что было раньше.
Я втянулся в панк после того, как сходил на концерт TheCramps, это был реально экстатический опыт моей жизни. Я увидел рок таким, каким он должен был быть в моих глазах. Это было просто катарсическое шоу, там было… опасно! Это ощущение полной непредсказуемости… В той комнате, до отказа забитой людьми, была настоящая энергия и угар! Все ломалось нах, люди плясали на столах и оргазмировали. Это был хаос и пиздец. Я внезапно понял, что именно таким должен быть настоящий концерт, это было насущно, своевременно. Еще я открыл для себя, что уже давно существовало довольно большое панк сообщество, о котором я даже не подозревал.
Это был переломный момент моей жизни, я нашел культуру, где чувствовал себя комфортно. Как раз было время поступать в колледж, а я нихуя не хотел туда поступать, нормальная жизнь меня вообще не интересовала. Я хотел прожить жизнь так, как я сам считал бы нужным ее прожить и все. Я не хотел идти вместе со своими друзьями на гребаный завод, это бы было слишком предсказуемо и спланировано для меня.
Панк рок ввел меня в мир андеграунда, в мир бесконечных идей, философских взглядов, бесчисленное количество целей в жизни открылось передо мной. Десятки уровней культуры: философский, теологичский, сексуальный, музыкальный, политический – на каждом из них есть место для всякого, кто захочет войти. Таким образом, теперь я мог осмысленно сказать: «Парни, я панк, и я не пью». Мне никто не верил по началу. Когда я и мои друзья говорили такое, нас просто не слышали, все вокруг считали, что панк – это одна деструкция и саморазрушение, и только.
Мы реально взмутили воду в панк сообществе, они внезапно обнаружили, что в их рядах появились какие-то непьющие выебистые подростки, они просто не знали, что с нами делать. Мы ходили на все концерты и наблюдали, как каждый раз ползала валяются в говнище. Тогда мы решили создать группу. Наша первая команда называлась The Slinkees, я играл там на басу. У нас была песенка «I drink milk», она звучала так: «I dont care what people say, I drink milk everyday». Мы были категорически против наркотиков, у нас была песня «Deadhead» про тупых наркоманов. Мы были очень юморными ребятами, на самом деле, многие из тех, кто читали наши тексты позже, воспринимали их слишком всерьез. Мы жестко стебались над людьми и весело обоссывали дофига народа вокруг.
Вообще, обоссывать людей довольно легко. Достаточно одеть какие-нибудь старые мудацкие солцезащитные очки – и мир тебя уже ненавидит. Осознание того, что повсюду в головах такое количество хуйни, ненависти и предрассудков было для меня тогда действительно серьезным уроком. Мир настолько извращен, что люди были реально готовы ненавидеть друг друга только из-за внешнего вида, например. Сейчас, мне кажется, что-то изменилось, различия во внешнем виде, по-моему, стали играть меньшую роль. Раньше меня могли просто привалить в каком-нибудь кафе просто потому, что на мне были идиотские очки или что-нибудь вроде того.
Так вот, в «настоящем», в большом мире мы всех обоссывали потому что были аццкими панками нон-конформистами. В мире панка мы обоссывали людей, потому что мы не пили, и от этого надругательства мы реально угорали. Я ожидал, что панк сообщество нас поймет, так и случилось, многие отрывались вместе с нами. Большинство Панков считало нас угарными и рубилось от нас, называли нас панк-карлатой, маленькими джорджтаунскими панками, но мы сами довольно серьезно относились к нашей миссии, и к вещам, которыми занимались.
Тогда в Вашингтоне можно было пить с 18 лет, нам всем было 16-17 лет. Группы приезжали в город, и мы всеми правдами и неправдами пытались прорваться в ночные клубы, пользуясь фальшивыми удостоверениями, проскальзывая через черный ход и тому подобное. Это было как пощечина, что мы не могли пройти на концерт приехавшей группы, на которую возлагали столько надежд, в которую верили и от которой экстатировали, только потому, что не родились в нужном году. И когда понимаешь, что все это связано с тем, что тебе нельзя в места, где продают алкоголь, ты реально выходишь из себя, ведь мы вообще не пили! Это был пиздец, когда из-за того, что нам не разрешалось пить, нас не пускали на концерты, это был вообще беспредел.
Мы воевали с такими законами, и внезапно обнаружили вокруг себя еще ребят, которые будто появились неоткуда, которые тоже не пили и говорили: «Мы хотим пить Колу, нам нах не нужно нажираться, мы такие же как вы немодные идиоты панки». Мы все были немодными идиотами панками, все вместе, мы стали своего рода семей.
The Slinkees стали The Teen Idles после того, как мы сменили вокалиста. Мы снова пели песню «I drink milk», а я писал людоедские тексты вроде «Sneakers», про ребят, которые хотят казаться старше, чтобы их пустили на концерт. Эти песни стали основой для нашего следующего проекта, Minor Threat. Мы мутили концерты, The Teen Idles ездили в Калифорнию и дали там два концерта, один в Лос-Анжелесе, второй в Сан-Франциско. Мы вшестером сняли ебучий минивэн и разъезжали по Калифорнии, умудрились дать два концерта, имея только гитары и барабанные палочки. Нашим суппортером был Генри Роллинз, сам-то он пацан из Вашингтона.
Мы были в Сан-Франциско и играли в месте под названием mabuhay gardens. Нас спросили, будем ли мы пить, мы сказали «нет» и нам нарисовали Х на руках. Когда мы вернулись в Вашингтон и пошли в клуб «9.30», мы подошли в клуб и сказали: «Отцы, мы нарисуем Х у себя на руках, это значит, мы не будем пить. Если вы увидите нас здесь пьющими, можете выкинуть нас отсюда навсегда. Но мы пить не собираемся, мы пришли просто слушать музыку».
В Вашингтоне есть забавная тема, этакая дыра в законе, там говорится, что ребятам младше 21 нельзя находиться в барах. Но второй закон гласит, что если ты продаешь выпивку, ты должен еще и продавать жратву. Так что, фактически, в Вашингтоне нет баров, а только рестораны. Причина, по которой клубы не пускали нас, было то, что они хотели избежать штрафа за продажу алкоголя несовершеннолетним. Еще было правило, что раз нам нельзя было пить, мы не могли пройти в клуб. Так что мы решили просто обойти этот закон. Мы сказали: «Мы имеем право находиться в клубе, но нам нельзя пить. Так, чтобы доказать, что мы не собираемся пить, мы нарисуем кресты на наших руках». Они сказали ОК. Вопрос был решен, это сработало.
На обложке первого сингла The Teen Idles, который мы записали на нашем DIY лейбле Dischord, были изображены скрещенные руки с крестами. Тогда это еще не значило, что ты стрейтэджер, это просто значило, что ты подросток. Это значило быть юным панк рокером, метка мелкого панка. Кресты на руках просто были выходом для ребят, чтобы они наконец смогли сходить на концерт.
Итак, я играл в тех командах на басу, писал много разных текстов про подростков, а другой парень, Нэтан, пел их. А я очень хотел петь. The Teen Idles развалились, я сказал, что буду петь, что больше не хочу играть на ебаном басу, что раз я написал эти песни, я и буду их петь.
К тому времени обстановка в городе все накалялась, атмосфера становилась все агрессивнее и жестче. То же происходило и с группами. Minor Threat стала намного агрессивнее, чем The Teen Idles, и это было только начало. Джеф, наш драммер, и я пытались придумать название новой группы. Я хотел назвать ее просто Straight, я хотел проталкивать эту тему в массы еще интенсивнее. В конце концов, мы не остановились на этом названии, но я написал про это песню. На мой взгляд, эта песня борьбы за индивидуальность. Ее идея: «Пацан, я не нажираюсь, я личность, я индивидуальность и не считаю, что я должен быть наказан, осмеян, исторгнут из общества только потому, что не попадаю под ваш статус кво». Меня тогда все обоссывали, меня и сейчас обоссывают, я нашел сейчас другие пути бороться с этим. Но тогда меня реально заебло, как обращались с Teen Idles, с моими друзьями, с моей панк семьей… мы стали очень агрессивными. Я написал песню Straigt edge и люди, вдруг, все дико подсели на нее. Ее распевали всем залом, ребята от нее совсем охренели.
Когда вышла пластинка Teen Idles, люди покупали ее по всей стране. В то время было несколько локальных сцен в паре городов. Была сцена в Вашингтоне, в Нью-Йорке ее почти не было. Нью-Йорк пытался все проснутся с конца 70х, со времен «говнарей из Англии». Еще был Детройт, Лос-Анжелес и Сан-Франциско, мы контактировали с ребятами оттуда, мы могли обращаться за помощью к ним. Следующими двумя командами, втянувшимися в стрейтэдж угар, стали 7 Seconds и Society System Decontrol.
Я повстречал Кевина Секондза в 82 или 83, они были реально пиздатой командой. Помнится, Кевин пил все время Пепси. Это был такой прикол, я пил Колу, а он Пепси. Мы выжирали в то время галлоны газировки. Кевин дико повернулся на сХе теме, мне очень нравилась его команда.
Тем временем в Бостоне появились SSD, Эл Бэрилл, и все его пацаны, они были очень жесткими парнями, намного агрессивнее нас. Это даже было забавно, они думали, что очень круты и засветились как действительно плохие парни в хардкоре. Они были здоровые и очень злобные, одевались в черное и носили банданы, они прочли где-то про стрейтэдж и начали всех мочить. Я хочу сказать, и мы в Вашингтоне были плохими мальчиками, дрались постоянно и прочее, но, при этом, мы всегда оставались милы и наивны.
Мы просто не пытались постоянно надрать задницу кому-нибудь. Правда ходили слухи, что в Вашингтоне существуют безумные банды стрейтэджеров, выбивающие на ходу пиво из рук людей и прочее, но это полный пиздеж. Дело в том, что в Вашингтоне люди, поддерживавшие Minor Threat и стрейтэдж сцену вообще, сами, многие, не были трезвенниками, они просто были за идею, за то, чтобы молодежь могла свободно проходить на концерты, за то, чтобы продажа алкоголя не была решающим фактором. Они все поддерживали наше решение, и они все были нашими друзьями. Мы просто уважали выбор друг друга, а не ссорились и конфликтовали по мелочам.
Так вот, когда я впервые повстречал Эла и его парней, я понял, что они настроены гораздо более агрессивно. Их убеждения были намного более экстримистскими. Для меня это было странновато, ведь я такого эджа не придумывал. Я очень котирую Эла, они все мои друзья, я их всех очень котирую, но то, что они придумали, было какой-то новой темой. Если вы когда-нибудь видели видео Minor Threat, заметьте, у нас все как-то сердечно, домашнее. Мы не были жесткими. А SSD были аццки жесткими.
Я думаю, что многое из идей Рея Каппо и ребят из Коннектикута было подхвачено именно у бостонских пацанов, SSD, мне кажется, оказали на них большое влияние. Им это больше подходило, это было круче. Когда я впервые услышал Youth of Today, я подумал: «Епт, да это как у SSD!».
7 Seconds были гораздо более мелодичными, чем команды из Нью-Йорка. Кевин помешан на мелодике, он мелодический фрик. Он мне как-то подогнал кассеты, где они с братом просто в спальне лабают на акустике. Это было так клево, что я до сих пор эту хрень слушаю иногда. Очень мелодично, Кевин вообще фанат разногоSham 69, он и меня втянул.
Вообще, мелодичность для меня, это очень важно. Мне ничего от жизни не нужно, кроме полного зала людей, поющих вместе. Я считаю, что это великое дело, когда люди собираются вместе, чего-то вместе делают, это офигенное чувство. Если люди втянулись в происходящее на концерте, они забывают про всякую хрень. Я не хочу впадать в психоанализ, но это что-то очень важное, по-моему. Все эти люди, собравшиеся вместе и создающие такую волну человеческой энергии все вместе… музыка для того и нужна, наверное. Это возможность для тех, кто играет и для тех, для кого играют, сгенерировать вместе некий электрический заряд. И это нельзя купить. Это вообще не продается и не покупается. Это результат совместных эмоций всех тех, кто пришел на гиг. Это потрясающе, но это достигается не просто так.
Minor Threat ездили по всей стране, мы сделали два больших тура, и несколько маленьких мы часто играли в Нью-Йорке и, в результате, однажды ощутили, что находимся в центре очень мощного движняка, в котором принимало участие дофига людей.
Даже Agnostic Front тогда увлекались нашими идеями. Я считаю их прототипом всей последующей нью-йоркской стрейтэдж хардкор сцены, хотя я не думаю, чтобы они были стрейтэджерами в духе Каппо.
Мы были вместе около трех лет, и играли по всем штатам вдоль и поперек. На концерты приходило все больше народу, все больше крестов в моше. Типа, стрейт едж стал движением, хотя мне нихуя не хотелось, чтобы это было движением. Я думал, что это будет просто объединение индивидуальностей, а не движение. Мне казалось, что всякое движение должно иметь определенную цель. Единственной целью движения, типа сХе, по-моему, может быть удержать побольше людей от алкоголя и прочего кала. Но, с другой стороны, если бы кто-то начал мне втирать, что надо бухать, я бы послал его. Я котирую людей, которые учатся на своих ошибках, способны изменить себя, принять правильное решение в жизни. Это не мое ваще дело, говорить людям, чего им надо от жизни.
Самое хуевое то, что начитавшись разного ада про стрейтэдж, люди начали думать, что я какой-то ебанутый фашист, непримиримый и ацкий. Понятно, что есть разные стремные порождения эджа, вроде эджеров-гомофобов, про-лайферов или ультра-веганов, или еще хер знает, вроде кого. Эти штуки возникли как-то внезапно и были очень агрессивны. Мне же не интересна агрессия. Мне интересен свободный выбор людей. У меня есть свое мнение, я живу, согласно своим представлениям о жизни. Если кто-нибудь начнет приставать ко мне с советами, как мне жить, пусть отправляется в пизду. Такие люди реальное меня заебали.
Я не был вегетарианцем до 84 или вроде того, у меня была пара друзей вегетарианцев, они меня постоянно засирали за это, я готов был их порвать. Я думал, что пацаны меня не уважают. Те люди, кого я действительно уважаю и которые авторитетны для меня никогда не напрягали меня предъявами. Они просто жили, и я учился у них жизни.
Хотя я думаю, что вегетарианство – логичный шаг для стрейтэджера. В жизни я постоянно смотрю, делаю ли достаточно с помощью средств, данных мне, работаю ли я над собой, над миром вокруг. Так что, по-моему, вегетарианство логично. Я, кстати, припоминаю разговор с Реем Каппо, когда они играли в клубе «9.30» (он мог бы с этим поспорить, но я клянусь, такой диалог имел место). Тогда начался сХе движняк в Нью-Йорке и я, типа, поехал разведать, что они там творят. Я встретился с Реем, и он мне говорит: «Что за хрень, что стрейтеджер должен быть вегетарианцем??». Я клянусь, он тогда так сказал. Я сделал с ним интервью в Flipside и он так и сказал: «Это бред какой-то, какое это имеет отношение к сХе?». Я ему тогда рассказал свои мысли о сХе и прочее, о том, что я думаю по поводу вегатерианства. Казалось, возможно, что я создаю некие новые правила, хотя я сам так не думал. Я просто высказывал свое мнение на этот счет. Сейчас это все звучит очень забавно, Рей же счас кришнаит.
Нью-Йорк был тогда очень взбудоражен и агрессивен. Я в то время играл в команде Embrace, эта группа многих отталкивала, мы играли такую музыку, которую никто не ожидал от нас. Не многие это знают, но это было сделано специально, мы сами втянулись в это, чтобы вернуть себе сцену.
В середине 80х повсюду расплодились скинхеды. Cro-Mags и прочие ломились на сцену. на концертах скинхеды вели себя как быдло, всех валили по разным тупым поводам, за то, что ты носишь красную рубашку, например, или еще какой-нибудь ебучий быдло бред. Мы все, те люди, что участвовали в старом панк сообществе начала 80х, постоянно чувствовали что творится какой-то кал. Те концерты были просто говоном, все просто кончалось всегда одним и тем же – дракой и валиловом. Ебанные придурки. Многие мои друзья и прочие начали отходить от сцены из-за всей этой тупости, они не хотели быть больше связаны с подобным идиотизмом. Мы собрались поговорить и решили вернуть себе сцену, но не в смысле «отобрать», а просто создать новую панк-сцену. Так началось Революционное Лето.
Революционным Летом мы назвали лето 85 года. Мы решили, что каждый соберет новую группу и начнет играть новую музыку, создавая новое панк-сообщество внутри старого. Мы решили сделать эту гребаную новую сцену и мы ее сделали. Rites of Spring, Lunc Meat (Soulside), Mission Impossible, Embrace, Gray Matter, Beefeater, Kingface, Fire Party – вот эти команды, это был целый заговор. Мы просто решили, что каждый должен создать по команде и сделать нечто новое. Мы не старались исправить скинхедов, бросить им вызов или еще чего, мы просто решили играть такую музыку, от которой бы их тошнило. А почему их будет тошнить от нас? Потому что мы не будем вести себя как крутые быдло уебки! Скинхеды ненавидели Embrace потому что они хотели Minor Threat. И это реально выбесило. У нас была песня «Said Gun», я ее написал специально про них. И мне было, что им сказать.
Многие спрашивали меня тогда об эдже, многие давили на меня. Embrace не позиционировалась как стрейтедж команда, это было слишком тяжеловесно для нас. Это не то чтобы ограничивало бы нас в творчестве, но как-то слишком четко обозначало бы нас. По-моему, классификации делают тебя уязвимым. Если у тебя есть ярлык, то тебя всегда можно уложить аккуратно на полочку, а я не хотел бы на ней оказаться. Панк-рок это всегда нечто аморфное. Тут много места для всех, даже в хардкоре. Но теперь мы все делимся на гот, ой!, мод, ска, стрейтэдж или кришнакор, или хуйзнаетчтокор. Это, по-моему, реальный абсурд.
Я и мои ребята не хотели быть второй Minor Threat или ее продолжением. Но одновременно, я хотел показать, что не отрекаюсь от своих идеалов, кажется, в песне «No more pain» я показал это. На самом деле, многие из тех, кто был эджером в самом начале, со временем сильно изменились. Но для меня эдж нихуя не был шуткой. Я всегда серьезно к этому относился. Для меня важно, чтобы человек, которого я уважаю, был стоек в своих решениях. Среди моих друзей, которых я очень уважал, были такие, которые позже вытворяли довольно хуевые вещи, и это сильно всегда меня задевало. Уже в 83-84х годах постоянно ходили слухи, что я, типа, наркоман или еще чего, они продолжались всегда и продолжаются до сих пор. Я не хотел потворствовать им, я хотел как-то ответить, так что я пел об этом в песнях мальца.
Ньюйоркские эджеры в то время не очень обращали на нас внимание, но, думаю, они меня котировали. Я знаю, что многие, позже, втянулись в нашу музыку. Скажем так, тогда мы не были мега-популярными. Мы играли в основном в Вашингтоне, немного в Балтиморе, в сумме дали всего концертов 14.
(немного про команду МакКея Faith, как она создалась, потом из-за внутренних разногласий распалась. Очень грустная история).
Потом появилась Fugazi. Fugazi постоянно связывают с эджем. Дело в том, что если ты чего-то пишешь о музыке, тебе очень тяжело писать о самой музыке, гораздо легче писать о том, что ее окружает. А стрейтэдж, по-моему, это вещь, о которой легко писать. Поэтому на нее тратится столько усилий и чернил. Нас постоянно привязывают к эджу, но я не думаю, что мы часть стрейтэдж движения. Может быть, правда, каким-то странным образом? Я знаю много эджеров, которые очень крутые ребята, они реально в теме всяких концепций и действительно стараются делать разные хорошие вещи в жизни. Многие пренебрежительно к ним относятся, типа, «глупые стрейтэдж детишки». Мое же мнение, что детство – это пиздец крутое время, и любая дорога, которую ты выберешь, и которая не заведет тебя в тупик, всегда приведет к чем-то хорошему.
Люди спрашивают меня, как это, чувствовать себя создателем целого движения, а я отвечаю им, что я не чувствую себя его создателем. Я не был ключевой фигурой, просто один из многих в нашей культуре. И еще, если я сделал хоть что-то, чтобы вдохновить ребят, хотя бы на то, чтобы не пить, я рад. Мне больше по вкусу вдохновлять их на это, чем на массовые убийства или на употребление героина. Я рад, что я не Lou Reed. Я его, конечно котирую, не подумайте, говно-эстетика это очень круто, но дофига народу делает это чисто из моды, а последствия необратимы.
Конечно, то же можно сказать и об эдже, некоторые ребята, типа хард-эджеров или как их там, они реально тупые. Я помню, я читал тексты их песен, что-то вроде: «Мы поведаем тебе заповеди веганизма и права на жизнь, а если ты их не соблюдаешь, ты лишаешь этого права, и мы можем тебя убить». Это что за хуйня? Кто это ваще написал??
Еще много религиозной фигни появилось, христианский стрейтэдж, кришнаитский стрейтэдж, мне все это не интересно. Я просто не верю в истинный путь, теологически, я не верю в его существование вообще. Мне кажется, каждый человек принимает решения, которыми руководствуется в жизни, исходя из степени своей личной духовности, мне не интересен прозелитизм, я не нуждаюсь в том, чтобы мне продали «религиозный продукт». Я уважаю религиозные убеждения людей, но если только они не на продажу.
Вопрос: «Что вы думаете о будущем стрейтэджа?».
Честно говоря, не знаю, куда он дальше двинется. Мне кажется, он мог бы внедрится в рэп. В скейтерской культуре, они, похоже, уже пересеклись. Рэп и хип-хоп эстетика сейчас похожи на стрейтэджерскую. Удивлен, что еще нет стрейтэдж рэп проектов. Вещь, от которой бы я мог предостеречь, и которая меня беспокоит, это то, что эдж в основном ориентирован на парней… я с печалью наблюдал, как девушки на концертах, из-за жесткости моша,отодвигались все дальше и дальше от сцены, пока вовсе не исчезали из зала…
…Еще меня напрягает, что у многих эдж ассоциируется с ботанами и задротами. Я не думаю, что я задрот, вовсе нет, я не ботан, не компьютерный мальчик, я, вроде, совершенно нормальный парень…
Люди все это время были такими крутыми хардкорщиками, они меня доставали, потому что считали, будто я ору недостаточно громко, или крут недостаточно. Мне говорили: «Поверить не могу, что ты играешь там, где продают алкоголь!!» или «Глазам не верю, ты играешь в зале, где есть курящие!!». Однажды я вышел из автобуса попить чая со людом, и тут мне говорит какой-то парнишка: «Поверить не могу, ты пьешь чай со льдом?!». «И чего?» - спрашиваю я. «А в моей книжке написано, что кофеин – наркотик!». «Иди на хуй» - ответил я. Подобные люди были всегда так круты, что готовы были привалить меня за то, что я не круто на столько же – блядь, и где они теперь?? Мне нечем гордиться, мне 33, мне насрать на слухи. Но я не пью, не курю, не употребляю наркотики. Я всего этого не делаю. Я никогда этим не занимался. Это не игра, для меня это не прикол. Я просто никогда не делал этого. Я пил, когда мне было 12. Я никогда не курил траву в своей жизни. И мне не нравится, что я каждый раз вынужден снимать штаны и всем показывать свое исподнее. Правда, если меня вежливо попросят, я могу их чуть приспустить. Но если мне хамят, пусть ебутся конем.
